Хорошая война - Страница 8

— Преподобие, помнишь этого мужика?

— Ну ты спросил! Это же Каспар, я его лет тридцать помню.

— Точно! У него еще пьеса такая смешная была про мужика с половиной лица и тетку с сиськами.

По пути Каспар давал представления почти в каждом городе, и паломники вскоре выучили наизусть его нехитрый репертуар, состоявший из нескольких коротких историй и одной длинной пьесы, для которой требовался помощник. Главными героями коротких историй были крестьянин Михель и мошенник Вюрфель, а длинная называлась 'Герр и Фрау Профос'.

— Что, Каспар, немецких земель тебе мало, пошел Италию покорять? — как-то спросил Бык.

— Да вот, жизнь заставила, — ответил Каспар, — старею я, не могу сам новых сказок сочинять.

— А про герра и фрау история разве старая?

— Прошлого года.

— И ты за год успел побывать и в Штирии и в Бранденбурге, и в Баварии, и в Саксонии, и в Мекленбурге, и в Швабии и в вольном городе Гамбурге?

— Эх… Кабы все мои коллеги были честными, я бы до сих пор по ярмаркам в Саксонии ходил. Люблю Саксонию. Так ведь не прошло и двух месяцев, как мою историю показывали в одной Саксонии трое. А еще через полгода кто-то до меня дошел аж до Мекленбурга и собрал все сливки. Ну я плюнул и пошел на юг.

На самом деле, Каспар не просто 'плюнул и пошел', а на собрании неофициальной 'гильдии бродячих артистов' потребовал себе хотя бы право премьеры своего спектакля в новом сезоне в Италии, если уж никто не хочет поделиться сборами с автором. Ему дали фору в три недели, и Каспар двинулся на юг. Поскольку самые большие сборы делались не с прижимистых местных жителей, а с приехавших тратить деньги гостей, самым выгодным местом в начале сезона выглядел турнир в Ферроне.

Долго ли, коротко ли, добрались и до Ферроны. В Ферроне паломников принимал старинный монастырь святого Мартина, располагавшийся в центре города. Друзья собирались прожить здесь неделю до турнира и всю неделю состязаний, поэтому по справедливости следовало бы сделать для монастыря что-то полезное в благодарность за хлеб и кров.

Проводник привел паломников в монастырскую часовню и предложим им помолиться, пока он сбегает за братом-госпиталием Бартоломео. Брат госпиталий (hostiliarius, hospitalarius), то есть странноприимный монах, был обязан оказывать прием гостям. В этом качестве он выступал как 'принимающий лично Христа'.

Стены и потолок в часовне были мастерски расписаны фресками на богоугодные темы. На видном месте был изображен сам святой Мартин, подающий нищему половину своего плаща. По легенде святой Мартин, будучи скромным странником, шел откуда-то куда-то под холодным дождем, завернувшись в мокрый плащ. На пути ему попался мокнущий нищий, и Мартин отдал нищему половину своего плаща.

Автор фрески эту сцену несколько приукрасил. Под ярким летним солнцем восседал на добротном рыцарском коне святой Мартин в сверкающих латах. На его пути возлежал нищий — полуобнаженный мускулистый красавец размером почти с коня. Плащ был небольшой, такие надевают с доспехами просто для красоты. Половины плаща нищему хватило бы примерно на носовой платок.

— Смотри-ка, Преподобие, а люди здесь любят жизнь! — прокомментировал картину Бык.

— Да, и живопись тоже, — ответил Патер.

— Эту фреску маэстро Горгонзола написал именно в таком виде по просьбе епископа, — вступил в разговор подошедший отец-госпиталий, — епископ сам позировал для святого Мартина.

Бартоломео считался самым праведным и самым умным монахом. Его слово было решающим в спорных вопросах нравственности и в толкованиях церковных уставов. При желании он мог бы пойти по стопам Савонаролы, навести в городе свой порядок и вписать свое имя в историю, но для этого он был слишком скромен. Его перу принадлежали несколько широко известных в узких кругах теософских работ.

— Вот здесь у нас часовня, здесь сад, здесь столовая, здесь жилье для паломников, — комментировал Бартоломео, жестикулируя, как указкой, свернутым в трубку листом бумаги, — Соседнее здание — дворец епископа, наш город уже больше ста лет является епископским. Вот этот купол — собор святого Павла. Мы строим его всем городом почти семьдесят лет и вскоре, даст Бог, закончим. Помочь на строительстве — богоугодное дело.

— Что надо делать? — спросил один из паломников, плотный мужик с мозолистыми руками.

— Внутри у нас уже идут службы, но роспись пока не закончена. Снаружи много отделочных работ, уже пора убирать строительный мусор, скоро привезут камень, и будем выкладывать мостовую.

— А повар вам не требуется? — наудачу спросил Бык.

— Повар? Конечно! — расцвел Бартоломео, но тут же прогнал с лица улыбку, — Повар это очень серьезная профессия, не каждому под силу.

— Можно подробнее? — заинтересовался Бык.

Бартоломео развернул свою 'указку'. Лист оказался объявлением 'Требуется повар'. Полный текст объявления, правда, был несколько больше.

'Повар должен быть человеком хорошей репутации и порядочного образа жизни.

Повар должен обладать смиренным сердцем, доброй душой, он источает милосердие, скупой к самому себе, щедрый к другим, утешение страждущих, прибежище больных; скромный и сдержанный, он будет щитом для бедных, отцом всей братии после келаря во всем, что от него зависит…

Повар должен охранять вход в покои священников, раздавать вино и пайки по четвергам в кельях, готовить пайки и овощи по тем дням, когда обедают в трапезной, выдавать каждому монаху запас салата и фруктов, навещать больных.

Повар должен следить за тем, чтобы его помощники не производили шума во время трапезы братии; чтобы посуда и кастрюли были чистыми, чтобы блюда, на которых подается кушанье, были тщательно вытерты, чтобы не запачкать скатерть'.